Мне пишут: "Пользователь Элберетка не делал записей в своем дневнике более 6 месяцев".
И ещё мне пишут: "Если в течение ближайших 5 дней в указанном дневнике не появится ни одной новой записи, он будет перенесен в архив".
А я не хочу в архив, понимаете? Не хочу на свалку истории к праотцам и прадедам, я хочу тут и сейчас, и здесь, и надолго, потому что моя жизнь только начинается и солнце ещё всходит. Я понимаю, что завтра на меня может упасть гипотетическая сосулька, но опускать руки из-за этого я не намерена.
Сегодня утром, увидев, как я врезаюсь в дверные проёмы, мать говорит мне:
- Ну что же ты у меня всё никак не выспишься, мальчик мой?
Я пожимаю плечами и лезу в холодильник. Даже с неоткрывшимися глазами и непроснувшимся мозгом её мальчик готов жрать всё, что плохо лежит.
А вспомнила я это вот к чему. В какой раз собираю факты - за и против того, чтобы однажды ей раскрыться. То есть, прийти вот так вот домой, улыбнуться нежно и сказать: "Мам, ты не поверишь! Я лесбиянка!" Или как-то по-другому, но смысл такой.
Марти говорит: "Взвесь всё". Я взвесила. Получила:
1. Она мужчин не любит и пользуется каждым случаем, чтобы над ними постебаться. 2. Она знает и видит, как стебусь над ними я. 3. От мужчин и у неё, и у меня были одни проблемы. Одна из проблем носит моё имя, между прочим. 4. Она в курсе, что у меня даже в пубертатный период не было ни одной мысли о том, чтобы "Свадьба! Свадьба! Платье невесты!", как у большинства моих сверстниц. 5. Она нередко обращается ко мне в мужском роде. 6. Я часто говорю в мужском роде при ней. 7. А ещё я ненавижу и не хочу детей. Она знает, она солидарна и о внуках никогда не заикается. 8. И я считаю, что единственный смысл, который можно ловить с мужчины, - деньги, квартира, машина... Только пусть другие ловят, потому что нормальные женщины добьются этого сами и не через постель. 9. За все годы моего существования она видела рядом со мной только двух типов мужского пола, робко попыталась нас свести, но потом мы серьёзно с ней поговорили на эту бестолковую тему и всё встало на свои места. 10. Я стала пропадать ночами у "подруги".
Тут должно быть что-то ещё, но я только что проснулась и ничего в голову не приходит. Не могу понять, достаточно ли она подготовлена к новому этапу?
На глаза попалась старая статья из журнала "Профиль" за 17 марта 2008 года авторства Владимира Емельяненко.
Не могу не процитировать её фрагмент:
"К прежним семи смертным грехам (гордыня, зависть, чревоугодие, похоть, гнев, алчность, праздность) для католиков теперь добавились новые, условно поделенные на простительные и смертные.
К простительным теперь относятся: употребление наркотиков; провоцирование социальной несправедливости, из-за которой возникает нищета, а "немногие накапливают избыточные богатства"; проведение абортов; использование контрацептивов; разрушение природы, включая природу человека и эксперименты, допускающие генетические манипуляции по изменению ДНК или эмбрионов; чрезмерное потребление; алкоголизм; лжесвидетельство; супружеская измена и другие. К непростительным - убийство, содомия и педофилия".
Толковый словарь русского языка Ушакова определяет слово "содомия" так: 1. Скотоложество. 2. Педерастия, мужеложество (устар.)
И вот меня уже какой час волнует: что имел в виду Папа? Зоофилию или всё-таки гомосексуализм? И тогда - почему только мужской гомосексуализм (он же педерастия, мужеложество), а не женский?
"В первый день католического Великого поста, в Пепельную среду, глава Римской католической церкви Папа Бенедикт XVI объявил о решении Ватикана впервые за почти 1500 лет расширить список грехов, составленный ещё в VI веке Папой Григорием Великим. К прежним семи смертным грехам (гордыня, зависть, чревоугодие, похоть, гнев, алчность, праздность) для католиков теперь добавились новые, условно поделенные на простительные и смертные. К простительным теперь относятся: употребление наркотиков; провоцирование социальной несправедливости, из-за которой возникает нищета, а "немногие накапливают избыточные богатства"; проведение абортов; использование контрацептивов; разрушение природы, включая природу человека и эксперименты, допускающие генетические манипуляции по изменению ДНК или эмбрионов; чрезмерное потребление; алкоголизм; лжесвидетельство; супружеская измена и другие. К непростительным - убийство, содомия и педофилия. Папа Бенедикт XVI признал, что в современном обществе "ослабло чувство греха" - по данным опросов, до 60% итальянских и до 70% европейских католиков не ходят на исповедь.
"В Русской православной церкви составлять список грехов не будут, это не в нашей духовной традиции, - заявил "Профилю" священник Игорь Выжанов, глава секретариата по межхристианским отношениям Отдела внешних церковных связей Московского патриархата. - Мы не признаём разделение на смертные и простительные грехи, принятого в Римско-католической церкви". А новации Ватикана, пояснил Выжанов, вызваны тем, что "всё больше людей на Западе обходятся без Бога".
Представьте: метро, полупустой вагон; на тех местах, что по три, сидит пара. Гетеросексуальная пара. А я напротив сажусь - не потому, что мне так уж на них смотреть хочется (было бы на что смотреть, честное слово), а просто потому что я всегда на эти места сажусь, и желательно поближе к стенке.
И тут девушка напротив с ума начинает сходить. То есть конкретно. Завидев меня, вцепляется в голову парня, резко отворачивает его от меня и впивается, почти вгрызаясь, ему в губы. Несколько минут мусолит, пока парень не начинает отпираться. Потом девушка заводит какую-то явно бестолковую беседу, пытаясь привлечь его внимание, потом что-то достаёт из сумки, чтобы он посмотрел на это скучающим видом... И всё это - бросая на меня такие злобные испепеляющие взгляды, что я в какой-то момент перестаю понимать: плакать мне тут от ужаса или ржать от её идиотского поведения.
Любимый человек объяснил, в чём беды у девушки. Но - знала бы эта дурочка, какие части тела мне класть на её парня
Вчера вечером, высунув голову из окна и любуясь на хлопья снега, Марти изрёк:
- Именно такой была погода, когда я встретил свою первую любовь. Кажется, я возвращался с тренировок, она шла мне навстречу с огромным рюкзаком и, не доходя несколько метров до меня, поскользнулась и упала. Бросился ей помогать, конечно, а потом выяснилось, что она учится в параллельном классе. Её звали Аней. Да. Или нет, погоди... её звали Настей. Или это вовсе не тогда было?..
На весь оставшийся вечер он погружается в раздумья и сигаретный дом.
А я только тихо радуюсь, что моя первая любовь случилась не в пять, не в десять, не в пятнадцать и не восемнадцать лет даже, как у многих, как у него, а в двадцать один. И я всё помню. Всё-всё помню из того, что должна помнить, помню время нашей встречи, помню день, помню погоду и помню места, куда мы ходили, помню твои глаза и помню тот мандраж, который я тщетно пыталась унять, мандраж от одного взгляда на тебя. Ты говоришь, что у меня хорошая память, но это неправда - я просто запомнила самое главное. Я запомнила тебя, на всю жизнь запомнила.
Когда-то давно, когда я ещё была молодой и вполне красивой (это было лет в шесть, максимум в восемь) я стояла в очереди в каком-то продуктовом магазине. Я была последней. Сзади подошла женщина с ребёнком, тоже совсем маленьким, и сказала, указывая на меня:
- Вот, стой за этим мальчиком.
Я как-то сразу себя так необыкновенно почувствовала. Можно сказать, мне даже понравилось такое обращение. В те годы я носила только джинсы и у меня была короткая причёска "под горшок".
Теперь я уже не так молод, разменял третий десяток, и уж совсем точно не так красив, как в детстве; у меня длинные волосы, и никто никогда больше не принимает меня за парня.
Я оглядываюсь на события наших встреч, я оглядываюсь на лица людей вокруг - а кто нам встретился по дороге, кто стал свидетелем моего, твоего, нашего счастья? Знакомые родителей? Бывшие коллеги по работе? Будущие начальники? Соседи? Преподаватели? Сокурсники и бывшие одноклассники?
Москва - одна большая тесная помойка, и никогда не угадаешь, кого ты встретишь после очередной встряски мусорного ведра в час-пик в метро. Может, свою первую любовь детсадовскую. Или - будущую.
Мне страшно. Страшно, что однажды это может стать достоянием общественности. Знаю, что однажды так и будет, что крысы - они и есть крысы, что людей хлебом не корми - дай только поперемалывать косточки своим знакомым, пообсуждать их личную жизнь, особенно если она проблемная. Я тоже проблемная дочь, только родители если и не знают наверняка, но догадываются. Я и не дочь вовсе, наверно.
Сегодня честно сказал: "Я маленький. Я несовершеннолетний". И отвернулся, стал смотреть в окно, чтобы их не слышать. Это их не удивляет уже. Даже то, что мне уже третий десяток на самом деле.
И ещё я перечитал свой дневник, хотя кому какое дело? Такой волны ностальгии я давно не испытывал. И больно до одури, и приятно, что всё это было и было сказано, и грустно, что всё прошло и я уже не совсем такой. Я был и мальчиком, и девочкой, и пнём на этом дневнике. Я был добрым-ласковым и злым-колючим, я был котёнком и ёжиком - мутантом каким-то был. Уходил, приходил, влюблялся, привязывался, ссорился, расходился.
Я знаю, что ещё есть папка U-mail, но мне кажется, что моё слабое сердце не переживёт: в нём слишком много кофе и слишком мало света. Я оставлю это, на далёкое прекрасное будущее.
Но это не мешает мне сказать: спасибо всем вам. Все, кто поддерживал в трудную минуту, кто критиковал и тем самым подстёгивал к совершенствованию, кто дарил смайлы и хорошее настроение, кто делился своим опытом и историями.
Не знаю, почему именно сегодня. Может, предчувствую, что опять меня долго не будет... Но когда там, в реале, всё на грани, начинаешь ценить каждое незлобное слово в свой адрес.
- Cкажи мне, друг мой драгоценный, на что ты надеешься?
Марти предчувствует дрянной разговор и прикладывает холодную зажигалку к горячему лбу. Снова курит. Я не могу вспомнить, чтобы мы с ним разговаривали, а он не курил или не пил кофе.
- Ну что ты за мужик, Мар? Ты хоть бы раз девушке какой цветы подарил или в кино сводил. А ты все деньги тратишь на сигареты, говёный кофе и струны для гитары, которые рвёшь каждый день, - какая баба за тебя пойдёт? А тебе уже давно не восемнадцать.
Молчит, налаживает новую струну, падла.
- А какой мужик за меня пойдёт? Я страшный, тупой, готовить не умею, носки им не поглажу, детей ненавижу, на мужиков вообще аллергия. Единственный, кто не вызывает у меня рвотного рефлекса, - ты. Мы ж вместе в песочнице собачьи какашки собирали.
Смотрит на меня, в глазах зарождается немой вопрос.
- Ну же...! Вы привлекательны, я чертовски привлекательна, к чему время терять?... Или как там было? - Это из "Спасателей Малибу"? Сегодня показывают, что ли? - Ты кретин.
- Тебе должны нравиться группы с красивыми мальчиками! Ну или просто певцы-красавцы. - Например? Король и Шут? - Ты прекрасно понимаешь, о чём я. В твоём возрасте мне нравился Юра Шатунов, потому что больше никого не было в те годы. И это нормально. - А по-моему, это ненормально в любом возрасте и в любое время. - Ну хорошо, тогда почему тебе не нравятся группы с красивыми девушками? Виа Гра, Блестящие... Ты любишь девушек... - Я люблю девушек, а не шлюх. - Ты эстет? - Я обычный человек, который хочет, чтобы его оставили в покое.
После этого разговора я сел и задумался, листая свой плейлист в плеере. "Кто эти люди?" - думал я. Я ни разу не видел их голые задницы по телевизору, сиськи на половину разворота в журналах, я просто слушаю их музыку и мне этого совершенно достаточно. Неужели я один чётко разделяю любовь к людям и любовь к музыке? Любовь к людям и любовь к голым задницам в телевизоре?
Мне всегда нравился Платон, идея платонической любви вместо безудержного траханья со всеми движущимися объектами - и в частности вот эти строки философа:
"Первоначально на земле, кроме мужчин и женщин, жили двуполые существа-андрогины, но затем боги разрезали всех людей пополам, так что каждый теперь обречен искать свою прежнюю половинку, ибо «любовью называется жажда целостности и стремление к ней». При этом мужчины, представляющие собой половинку прежнего андрогина, охочи до женщин, а женщины андрогинного происхождения падки до мужчин. Женщины, представляющие собой половинку прежней женщины, к мужчинам не очень расположены, их привлекают другие женщины. «Зато мужчин, представляющих собой половинку прежнего мужчины, влечет ко всему мужскому: уже в детстве, будучи дольками существа мужского пола, они любят мужчин, и им нравится лежать и обниматься с мужчинами. Это самые лучшие из мальчиков и из юношей, ибо они от природы самые мужественные... В зрелые годы только такие мужчины обращаются к государственной деятельности. Возмужав, они любят мальчиков, и у них нет природной склонности к деторождению и браку; к тому и другому их принуждает обычай, а сами они вполне довольствовались бы сожительством друг с другом без жен".
Марти тоже заметил, что со мной что-то не так; взял гитару, взял кофе, сигареты, начал мне играть что-то. Я вспомнила, как лет пять назад, когда ещё совсем детьми были, мы тоже так сидели, хотя и без сигарет, а он пытался на гитаре исполнить что-то из Моцарта, которого всё равно не знал, а я била его подушкой за издевательство над инструментом. Пять лет назад у меня умер дядя, и Марти помог мне не сорваться.
Сейчас не так всё серьёзно, поэтому он играет "чижика" и говорит:
- Слушай, все девки меняют жизнь, когда у них такие неприятности или это... "депрессия". Ну, то есть идут стригутся налысо или делают зелёный ирокез, или вот меняют работу, или начинают заниматься дзюдо. Или вот ещё! Найди себе девушку. Ну, ты же любишь девушек.
Обожаю его. За непосредственность, за искренность, за простоту и понимание.
- Люблю. Но есть одна проблема. - Проблема? - Да. Девушки не любят меня.
А ещё я обожаю его за то, что он готовит обалденный кофе.
Глупая линейка ехидно говорит мне: веди себя сдержанно! Да какое там, если в жизни всё коту под хвост, и надежды как тарелка старая об пол. А клея "Момент" под рукой нет, как всегда, да и родители на горизонте зашуршали: прячь, выбрасывай, никому не говори о случившемся.
В сообществе рассказала, а здесь больше не смогу, наверно, уже вторые сутки кусаю подушку и говорю человеку, что я просто болею, "извини, простуда, грипп, жру малиновое варенье, но ты не смей приходить - заражу всенепременно, понятно?"
Пытаюсь убедить себя, что со мной всё равно никто счастлив не будет. Поэтому пусть она будет счастлива с другим. Вот только у голоса разума короткий срок годности.
У отца больная спина, а он по-прежнему таскает тяжести.
- Пап, дай сумку, тебе нельзя носить тяжёлое. - А тебе можно? - Мне можно. Я молодая и дурная здоровая. - Но ты же девушка, а я мужик! - Пап, а если бы я была парнем, ты бы разрешил мне тебе помочь? - Ну... в такой ситуации, наверно, да. - Тогда давай считать, что у тебя не дочь, а всё-таки сын, как ты хотел лет двадцать назад? - ...
Я схватила сумки и пошла к машине, а он ещё минут пять смотрел мне вслед.
Честное слово, сейчас я готова ненавидеть феминисток за то, чего они добились в этом обществе.
Странно возвращаться туда, откуда собирался уходить навсегда: и само место странно на тебя косится, и люди, оставшиеся там, качают головой и шепчутся в углах. Я вернулась пока.
Всё это время я жила там, где реальная жизнь. Знаете, дом, институт, работа, улицы, метро, магазины, а за окном всё темнее и темнее. Мне нравится, когда на улице темно: рано утром зимой или поздно вечером. Тогда меня почти не видно, и я чувствую себя человеком.
Я долго думала, как можно сделать, чтобы меня вообще не видели, чтобы на меня не смотрели, не смеялись, не показывали пальцем. И придумала капюшон, кепку и шарф. Хотела ещё чёрные очки большие, но знакомая сказала, что я стану похожа на девочек, которые одинаково заправляют джинсы в сапоги и носят одинаковые сумочки. Хотя иногда мне кажется, что я уже готова и на это.
Нервы стали ни к чёрту, и ничто уже не помогает. Уже с неделю бессонница, и только кошкам в квартире известно, что я раньше трёх-четырёх заснуть не могу, хотя иногда так хочется и так надо.
На часах три утра (ночи?), я закрываю глаза и кутаюсь в одеяло, нос к стенке зубы на полку, как вдруг что-то в районе окна: "Скрип-скрип-цап". Про себя думаю: а, к чёрту, поскребётся там что-то и фиг с ним, я сплю. А оно опять: "Скряб-скряб..." Я включаю лампу и вглядываюсь в угол под окном, но там пусто и ни одного кота на горизонте. Выключаю свет, закрываю глаза, нос к стенке. "Скрииип-скрип!" Чертыхаюсь, вскакиваю, включаю верхний свет, начнаю заниматься фен-шуем: убираю из-под окна всё, что там может лежать и издавать звуки, перетаскиваю туда, куда не доползёт сквозняк. Выключаю свет, ложусь, нос... "Скряп!!!"
Больше нет сил бороться с барабашками. С горя включила комп, врубила музыку, достала еду, на заднем плане телевизор показывает футбол. А на утро было столько планов...
Я знаю: есть конец у всех дорог Я знаю: есть конец у всех мелодий Струится между пальцами песок Я чувствую, как всё уходит... Холодный ветер гонит облака И стаи перелетных птиц в полёте Соломинки уносит вниз река Я чувствую, как всё уходит...
Скользит беззвучно стрелка по часам Но время меня больше не заботит, - Я знаю, что все вещи исчезают Я чувствую, как всё уходит... И каждый вечер, сидя у окна Я наблюдаю, как заходит солнце И каждый его блик напоминает о том, что больше не вернётся
Все поезда куда-то отбывают... И я смирилась с тем, что происходит Смотрю в твои глаза, не отрываясь И чувствую, как всё уходит... Моя нелепая больная жизнь не оборвётся на надрывной ноте Я буду постепенно таять И уходить... как всё уходит
Я обернулась и посмотрела вокруг: раз стена, два стена, три, четыре... Всё так, всё правильно.
- Да, целый день. А что ещё мне делать?
Девушка замялась как-то, подумала и выдала:
- Ну, можно сходить на улицу.
Я молча смотрела на девушку. Мне захотелось в ту минуту поверить ей и разглядеть в её словах решение всех моих проблем.
В тот же день я вышла из квартиры, спустилась на первый этаж и аккуратно открыла тяжёлую входную дверь в подъезд. На меня смотрело суровое свинцовое небо и о чём-то плакало. Большое старое дерево ныло под ветром; было холодно и зябко. На улице кроме меня и дерева не было никого: все сидели дома и радовались выходным.
Я села на скамейку. Около каждого нашего подъезда к какому-то давнишнему Дню города установили красивую радостную скамейку розово-зелёного цвета и прочно её вмонтировали в асфальт, чтобы хозяйственные русские не унесли домой. Я сидела на розовой части скамейки и смотрела на дерево. Оно могло либо упасть, подчинившись возрасту и ветру, либо не упасть. Я смотрела на небо, которое продолжало о чём-то плакать, и очень ему сопереживала. Я смотрела на зелёную часть скамейки.
Я была на улице.
Однако веселее я от этого себя почему-то не чувствовала. Спустя полчаса я встала со скамейки и пошла домой.